Камни, китайцы, возрождение.

 Мне все еще часто попадаются камни. Выставка живописи, посвященная камням, инсталляции со скульптурами, напоминающими камни, музей резьбы по камню, Петр, Пьер — Камень, на котором зиждется здание Церкви. Строительство — масонерия. Камень основания. Есть еще арочный камень, его называют замковый камень, он как замок, посередине, замыкает своды и держит их. Молитва о трех путях в монастыре святой Бригитты в развалинах часовни — один из путей каменистый, потом он становится мягким. Я когда-то выбрала путь камня.  

Чудов день — день рождения покойной тетки и престольный праздник взорванного большевиками Чудова монастыря. У меня вывалился гнилой последний верхний зуб и я этого вообще не почувствовала. Думала, что нашла посторонний предмет в булочке с творогом и хотела уже было идти в магазин жаловаться. Но опознала в черном кусочке мертвечины свой зуб. Эта осень приносит переформатирование, смену парадигм. Освобождение. Долгожданный переезд в свой угол. Having. Время собирать камни. Чувство, ощущение богатства, сейчас, даже то, что есть у меня сейчас это очень много. Главное мыслить в таком ключе. Чувствовать себя богатой. Сейчас. Чувствовать радость обладания и немного направить себя к обладанию бОльшим. Having  — книга, которую я стащила в библиотеке таллинского жд вокзала. Написано, что надо вернуть после прочтения. Она написана китаянкой, о другой гуру китаянке, которая нашла магический ключик к пониманию сути богатства и простой способ разбогатеть. Случайно ли, что я нашла эту книгу? Конечно, нет. Впридачу стащила еще и альбом итальянского Возрождения с Данте на обложке. И Вавилонской башней или спиралями восхождения в Рай. Врата блаженства. Врата ада. Чистилище. Божественная Комедия. Есть ли что-нибудь у меня здесь и сейчас в этом материальном ощутимом мире? Да, и оказывается довольно много. Я долгие годы была разорена, дом наш был продан с молотка и я расплачивалась с силами ада за папину душу, но вот, теперь, когда возвращение состоялось, призрак облекся в плоть и кровь, вернулся в прошлое. И понял, что у него есть много чего. Кроме всегдашнего — тонкого, воздушного, отвлеченного, метафизического, есть еще много всего вполне ощутимого и реального и есть возможность роста и главное есть желание двигаться дальше. 

Восьмерки. Движение вперед. Финансовый успех. Я съехала от сумасшедшей молодежи, бурное лето закончилось. Меня ждал домик у прудов в несущихся полях по соседству с лошадьми и аистами. Печка. Дорога на станцию через осенний лес. Интересно, что хозяева — затворники интеллигенты, живущие на хуторе в 1,5 километрах от меня, и хозяйка, латышка, историк по образованию, в генеалогической программе обнаружила наше с Ааво, ее мужем, родство, по линии его матери и моего деда, правда не кровное. А меня словно за язык кто тянул, и я при первой встрече рассказала им о деде Альфреде, эстонце, и вот так раз, мы родня. А отец хозяина — харбинец, китаец. И в Ааво, несмотря на его алкоголизм, чувствуется выправка и благородство и спокойствие, присущие китайцам. Хозяйка зовет его то Вася, то китаец. А еще, во всех китайцах живет тайна, и они все немного тайновидцы. Я иду гулять вдоль конюшен. Здороваюсь с рекой, нахожу бесхозные яблони с очень вкусными, идеальными яблоками. Общаюсь с лошадью, откусываю яблоко, а лошадь за компанию тоже большими губами берет яблоко и хрумкая жует его. И вот мы за компанию жуем яблоки. Этой теплой осенью. Утром набитая людьми и светом электричка несет меня через поля в Таллинн. И я понимаю, что началось что-то новое. Having. I have my life и я буду бережно и с любовью к ней относиться. Впредь. Я вышла из пепла и больше мне не надо жертвовать собой. Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов. 

Радоваться тому что есть материального — бесконечный процесс, и с каждым новым обретением становится все теплее и радостнее. Покрашенные волосы, зуб, носки, ботинки, квартира, велосипед, браслет, часы. На Рождество Богородицы, престольный праздник моего родного Солотчинского монастыря, где я вписана в невидимые анналы трудников и благодетелей, совершаю вынужденное паломничество к собору Александра Невского. Служба там только одна, а мне на работу. Приходится спешить в Скоропослушницу, новый храм на горе Ласна, неподалеку от моей работы. Иду через старый город. Утро понедельника. Начинают открываться те немногие кафе и лавочки, которые уцелели во время пандемии. Этот вирус сильнее всего ударил по сегментам, связанным с туризмом. Поэтому, многие места в старом городе закрылись. Такой родной город детства, я всеми фибрами впитываю его. Неужто я снова вернулась? Надолго ли? Я как всегда открыта для всего нового и неожиданного. Готова уехать по первому зову, если будет заработок и хорошее место под солнцем. Мужчина покупает букет в цветочных рядах у вируских ворот. Ныряю в автобусный терминал, и успеваю в Скоропослушницу к началу службы, немного сижу на территории храма, общаюсь с бюстом патриарха Алексия 2. «Ну может я и буду монахиней, когда-то. Молите обо мне грешной там на Небе.» А в самом Храме все так ладно, все как надо, и чувство такое, что паришь высоко, что храм где-то очень высоко, в горах, как в том сне…Уже и не понимаю, на земле я или на небе.  Еще не рай, но где-то близко. На пути. Я с детства жила с мыслью, что скоро умру, это блокировало мою жизнедеятельность. Потом я стала обычным бюргером, потом мне все надоело, потом умер папа, и я умерла. На телефоне, который отдала мне подруга Инна из Йыхви, с которой мы познакомились в Пюхтицах, она очень меня любит и ценит за талант и я ей за это благодарна, на заставке написано You died. Я меняю эту заставку на Having. Мы практикуем осознанное богатство. Инна она добрый человек, учительница, терпеливый, Божий человек и она очень любит Святую Ксению и молится ей каждый день. а еще очень любит брата своего мужа, и это грустно, и безнадежно, но она не может его не любить. Наверное поэтому и поставила на телефоне You died. Позже, на работе в интернете нахожу статью о том, что летом почил о Господе Дмитрий Васильевич Зубов, специалист по Афону, коллекционер. Он после смерти папы очень помог мне, когда купил и вывез всю нашу старую немецкую мебель. 

Все тянется вверх — в том, что есть сейчас. Быть сейчас не только во времени, в собранности, но и в чувстве обладания, и радости и теплоты и благодарности от того, что обладаешь. Все устремляется вверх — птицы, сидящие на антеннах, трубы, дым из трубы, деревья, что растут из камней и старых крыш. Все тянется вверх — флаги, моя голова, дома. Эта готика за ниточки держит все вокруг, вытягивает, помогает тянуться. Готика соединяет меня с небесами — мое темя, солнечное сплетение, кончики пальцев ног. 

 Я нахожу розу, выброшенную морем в песок на пляже у Русалки, мою ее, ставлю в стаканчик с водой. Она сильно потрепана с одной стороны. Но вполне себе жива и пахнет. Стоят жаркие солнечные дни третьей декады сентября. И это похоже на новое лето.