Первый в Раю предвозвестник пришествия Христова был Симеон Богоприимец, тайновидец, встретивший ветхого днями младенца Христа, и возможно возвестивший о пришествии Мессии в ветхозаветном Раю пророков, мудрецов и толковников. Долгожитель, на нем тоже естества чин побеждается или он как образ ветхозаветных патриархов долгожителей, прожил свою полноту времен, Альфу и Омегу. В монастыре Симеона Богоприимца в Катамоне мир, нездешняя тишина. Какая-то рождественская радость. Уютно как в детстве. Ну и друг жениха последний из пророков первый из мучеников Иоанн. Уже новозаветный предтеча в райских обителях.
Отдание Пасхи на Гробе Господнем. Всенощная под Вознесение на родной Елеонской горе. Литургия рядом с местом где вознесся Господь. Все вело меня к этому моменту Вознесения на Святой земле. Когда-то десять лет назад я жила здесь три месяца в качестве трудницы в холодной каменной гостинице, спали мы тогда в одежде. Я застала снег и ураган на Елеоне. Собирала ветки и любовалась видами Иерусалима. Ходила с Богом по евангельским местам. Мои труды в русской обители завершились десять лет спустя престольным праздником Вознесения. И уже нет в живых игумении Моисеи, бельгийки, которую благословил когда-то Иоанн Шанхайский. А матушки арабки снуют. И ходят гордые фазаны. И хранит историю русского имперства и присутствия на святой земле огромная территория Елеонского монастыря со знаменитой колокольней свечой. И эта парящая легкость вознесения. И белый столп света от неба до епископских одежд во время преосуществления даров. И теперь у меня был номер с балконом выходящим во двор места Вознесения, где шла служба ирусалимского патриархата. И теперь десять лет спустя я вернулась сюда на святую землю чтобы посетить те места где не была в прошлый раз. И оставляла чемодан в гостинице. Впервые паломничаю с чемоданом. Слава Богу.
Перерасти чувственность на пути к чистому интеллекту. Стоять на пороге минимализма. Больше не искать любовь. Несмотря на вольготный отдых, достаточное количество денег для того чтобы тратить и не думать, в конце тн отпуска меня все же настигла пилигримская отрешенность. Понос, худоба, загар. А главное нездешнее спокойствие. Я стала совсем живой. Мое путешествие завершилось у гробницы Праведной Тавифы, которую воскресил из мертвых апостол Петр. По пути туда я подумала, что потеряла свое кольцо с буквами древнееврейского алфавита, заказанное у яффского ювелира. Кольцо силы. Я подумала что оно мне не по зубам и даже купила новое, в Акко. Но по возвращении в гостиницу я нашла то самое кольцо, оно лежало в чемодане, поверх вещей. А новое, которое я купила в Акко, на нем было написано «та, что дает жизнь». Целомудрие это когда обнимаешь весь мир и держишь его в себе. И видеть свет по пути домой над куполом собора Святого Петра в Риме. Рим как Иерусалим для запада, я соскучилась по Европе, по христианству. Иудеи гордые, чужие, снуют как тараканы. В Эстонии началось бурное цветение всего и сразу. Стояли белые ночи на дворе. Я курила сигару в саду под сиренью. Создавала кулинарные произведения искусства. Прикасалась волшебной палочкой и все оживало. И пели птицы и летели бабочки. И это волшебство раскрылось в полноте после Святой земли. Как гордо, мощно смотрится улыбающийся человек на фоне буйной зелени середины июня. После горящего сердца Иерусалима я продолжала оставаться на его орбите. И в каждом городке мне открывался сакральный центр. Неожиданно прекрасный костел в Кейла с серафимами. На залитой наполовину солнцем пустой улице старого Таллина, напоминающей потустороннесть Джорджо де Кирико мне видится Мальта, остров Гозо. Кувшин с отбитым носиком, из которого льется дешевое вино. Святой Георгий из папье маше. Пойду ли я еще Камино? Отправлюсь ли в дорогу западных мистерий или погружусь в глубины сердца идя по пути восточнохристианских мистиков. Наверное все-таки второе. Теперь только вглубь. А там бесконечность. Какие выставки, какие люди, в свет?? Ан нет.. Всуе это значит не от чистого сердца. Вовне это лукавство. Внутрь искренность. Искать одобрения у людей — всуе. У Бога — истинно.
