The Dwarfs Of East Agouza - Bes (Full Album)

Music and money without boarders

Сообщество music and money without boarders. And peace). Triangle. На подоконнике в Нарве, которая все же стала родная отчасти, сложены стопочкой артефакты, напоминания о поступках, словах и свершениях. И муляж черепа быка с рогами либо иконостас Пасхе и Воскресению. И какая-то константа света, несмотря ни на что. Альфа — вдохнуть жизнь. Омега — снять урожай. Замкнуть цикл, завершить круг. Контролировать от и до сразу. Быть вне этого. Всегда. Вынырнуть в предрассветный Москва Сити. Как когда-то в старой книге — проводник в ночь. Москва-Сити. Я оказываюсь на последнем этаже небоскреба. А потом на палубе судна с заблудшими душами, спасителями вселенной. Этакими ангелами карателями. Герой вернувшийся с войны. Моя война закончилась. Я выбираю жизнь. Пусть вокруг все полыхает, я зацентрована, спокойна. Я в своей вселенной. У себя дома. Путь антиквара, ювелира, чистильщика, пилигрима, тамплиера, влюбленного, крутящего колесами судьбы, колесничего, нищего, отшельника, жрицы, императора, мага, того, кто идет под звездами в солярном ритме бытия. Родиться заново в предрассветных лучах Венеры из чресел черной Праматери. Носить кольцо «та, что дает жизнь». На Покров в Нарве готовить тыкву в духовке с беконом и пряными травами. Пить дома чай с чабрецом на молоке. Любоваться светом октября. Он будто светит из недр и проникает и рассеивается. В этой осени много света. Вот уже второй раз практически всего за неделю я проделываю путь из москвы в нарву и обратно. В прошлый раз добралась до Таллина. В этот раз была всего один день. Утром вылетела из москвы в питер, потом автобус до границы. Одну ночь в Нарве. Бегом. Почта — одна из констант бытия. Моих последних приездов в Таллин. Как зарубки на древе жизни — почта. И свежий хлеб. И молоко. Отправить калевский шоколад в Америку для Джерри. И отправить свою книгу из Нарвы в Таллин. Нарва это немного война. В этот приезд я даже не успела съездить на море. Всего полдня. В Нарве. Вечером самолет обратно в Москву, из Питера, с бородатыми чеченскими контрабандистами, специалистами по закладкам. Альма Валлей. Крымское мерло. Неплохо. Не была на море и не сильно сокрушаюсь. Евреи не были мореплавателями. И не очень любили море. Переходили его по суше. Исход. Второй, третий. Евреев, россиян, меня. Третий Рим, второй Константинополь. Ретроградный мост. Меркурий. Первая хорда транспортного кольца. Бронхи, астма. Мои зеленые глаза не знали хвори. До отьезда, до перехода границы, я все же успела с сумками заскочить в замок. Вышла оттуда как никогда легкая. Как до появления портала нарвского замка. И отшельник освещал мне путь. Откуда-то сзади, постоянно. Напоминая об опыте духа, о котором забывать нельзя.

Карнавал осени

И теперь все комичное, юное, шаловливое. Распутное. Адреналиновое. Морозное осеннее утро. Дома на районе. Уютно. И на месте вытравленной зоны изгнания и кромешного одиночества, зацвело поле юной осени. В которой собраны и все другие времена года. И мы входим во тьму на Киприана и Иустину. Сердцевина находит сердцевину. Огненный Покров осени. Октябрь в самом соку. Краски Мабона. Фестиваль молодого вина и старого урожая. Светит солнце. Прозрачный воздух. Первые заморозки. И в этой звенящей на фоне пламени покровских дней тишине, нарушаемой стройками и ремонтом всех дорог, кто-то меня бережет. Тот, кто меня бережет. 

Солнечным воскресным днем на пике карнавала осени после прогулки в парке пить чай с чабрецом на горячем молоке и думать о том, как приготовить артишоки. Возможно в духовке в сливочно сырном соусе. Что-нибудь в стиле любимого Джейми Оливера. На покров готовить в духовке тыкву с пряными травами и медом в беконе. Чтобы такое мирное кулинарное бытие было доступно всем и каждому.

Сообщество music and money without boarders. And peace). Triangle. На подоконнике в Нарве, которая все же стала родная отчасти, муляж черепа быка с рогами либо иконостас Пасхе и Воскресению. И какая-то константа света, несмотря ни на что. Альфа — вдохнуть жизнь. Омега — снять урожай. Замкнуть цикл, завершить круг. Контролировать от и до сразу. Быть вне этого. Всегда. Вынырнуть в предрассветный Москва Сити. Как когда-то в старой книге — проводник в ночь. Москва-Сити. Я оказываюсь на последнем этаже небоскреба. А потом на палубе судна с заблудшими душами, спасителями вселенной. Этакими ангелами карателями. Герой вернувшийся с войны. Моя война закончилась. Я выбираю жизнь. Пусть вокруг все полыхает, я зацентрована, спокойна. Я в своей вселенной. У себя дома. Путь антиквара, ювелира, чистильщика, пилигрима, тамплиера, влюбленного, крутящего колесами судьбы, колесничего, нищего, отшельника, жрицы, императора, мага, того, кто идет под звездами в солярном ритме бытия.

Exodus

Вернуться, когда ничего вернуть нельзя. Рушатся привычные устои жизни людей, замки, построенные на песке. Люди бегут, люди делают ноги, оставляют все что было нажито. Но и убежав они не станут собой. Бесславные подонки, беспринципные ублюдки, бесхребетные трусы. Жалок современный российский человек — ни достоинства, ни чести, ни родины, ни небесного отечества. Ни высших идеалов, ни культуры, ни благородства. Если бы те, что бегут постарались изменить причину всего происходящего. Если бы были силы, если бы были причины. А так они рубят сук на котором сидят, будучи бесправными гражданами страны, которую даже не считают своей, за которую не будут ни умирать ни сражаться ни пытаться изменить что-то. Они теряют все, ничего не имея.

Вернуться к себе домой, в пространство, сотканное из сотен километров, секунд, обрести все мерой утрясенной, очищенной, обожженной, омытой, выстраданной, освобожденной. Я всегда плыла против течения и была на много лет впереди своего поколения. Все уезжают а я вернулась. Мое изгнание закончилось. Я заплатила свою дань. А люди не захотели идти по пути освобождения, покаяния и теперь они вынужденные изгнанники, очищаются за грехи отцов и свои. Этнос очищается от потомков коммунизма. Мне нечего терять, я когда-то все потеряла. А теперь обрела свой дом. И то, что у меня есть я уже никогда не потеряю. Мне не надо бежать, спешить. Впопыхах придорожной пыли успевая записать свои мысли, вирши, мечтать о клавишах, к которым смогу прикасаться денно и нощно. Мои руки болят, я играю по несколько часов в день. Я почти не сплю. Опыт свобода зерно бессмертного духа. Я опередила во всем свое поколение даже в изгнании. Мои 15 лет изгнания закончились, и я вернулась когда изгнание настигло всех. А я уже отработала этот этап. На внешних границах бытия паника, бурление, смятение, хаос. А внутри в сердце тишина и тепло и все принадлежит мне. В тишине первозданной красоты эдемского сада. Просто больше не надо спешить. Я вернулась. И теперь все мое.