Внутрь яйца

Все поет и цветет в этой влажной теплой кувуклии засыпающего межсезонья. Жизнь уходит внутрь яйца. 

Закончилось бабье лето, лето святого мартина, лето индейцев. В музее архитектуры выставка об истории дачной архитектуры, о советских дачах. По эстонски сувила. От слово лето. Пасмурное утро вторника. Горят свечи у монумента погибшим жертвам затонувшего парома Эстония. Памятная дата. Прерванная жизнь. Горе, которое помнит вся страна. Одна свечечка перевязана лентой украинского биколора. Квартал Роттермани. Жизнь еще не переместилась инсайд. Люди в куртках и капюшонах пьют кофе за столиками на улице. Рядом идет стройка. В пустующем ресторане сидит украинский строитель, рабочий, курит, наблюдает красивую жизнь. Всегда есть тот, кто наблюдает и тот кто вкушает плоды. но есть еще и третий, лишний, всегда неучтенный, пророк или царедворец. Тот, кто пользуется, наблюдает и вкушает. В целом же довольно пустынно. За столиком сидят богатые домохозяйки или бизнесвуман 50 плюс с советским налетом. Капюшоны худи, в ногу со временем, кроссовки, светские беседы, причастность современному искусству, ничто человеческое нам не чуждо. Одутловатость — налет излишек постноменклатурной капиталистической жизни. Во главе угла — доступное потребление качественных благ европейской цивилизации. Жрать, пить, шоппинг. Понаехавшие за последние годы толпы приезжих с бывших просторов великой россии — словно кляксы на белом полотне мелкобуржуазного, чистого, хуторского эстонского безвременья. Хотя и все еще есть местные бандиты, шлюхи. Бордель под названием Джекил и Хайд. Круглосуточные сауны и массажные салоны не то, чем они кажутся.

Иногда, чтобы понять что такое быть здоровой, надо выздороветь. Относительно долго не бухать. Много заниматься спортом. Иногда просто привыкаешь к больному сосуду, следствию травмы головы и алкоголя, к тому, что левая часть лица почти мертва после перенесенного на ногах микроинсульта и тоже следствия травмы по пьяни. Жизнь за городом, свежий воздух, велосипед, каждый день 2 км пешком до и от станции. И вот вдруг отпускает, левая часть начинает жить, бежит кровь по тем зонам, которые были так долго онемевшими. Это как онемевший палец, который начинает отходить, оттаивать. медленно наливается кислородом и соками жизни.. Воскресенье Крестовоздвижения. Еду в ближайший от моего нового обиталища Храм эстонской митрополии в соседнюю волость Рапламаа, в Кохила, это 9 км от дома. На велосипеде всего ничего. Красный кирпичный храм, построенный русскими в конце 19 века. Таких храмов много в эстонской глубинке. Внутри бедно, иконы нарисованы детьми. Все скромно. Прихожан мало. Но служба хорошая, хор поет слаженно. Очень стараются дамы в черном без платков. Батюшка учился в семинарии Йыенсуу в Финляндии. Стою Литургию. Размышляю — где благодати больше, на территории Эстонии? в московских Храмах или в эстонских? Она какая-то разная, у нас мощнее, у эстонцев воздушнее, легче, и еще они просто хорошие люди. У русских часто вера не приложима к делам. Слишком уж неотмирно, Кесарю кесарево. Каждому дает Господь в меру. И постсоветским теткам, и рафинированным эстонцам, и интеллигентам, и простецам.