пятница, 28 сентября 2018 г.

сад Эрмитаж в день Свт Петра митрополита

Сад Эрмитаж, Москва, начало сентября, но все еще лето. День Святителя Петра. Шелестит листва на солнце. Мы когда-нибудь войдем навсегда в этот танец лета, неумолкаемый шелест ветра. И синее небо над головой. Москва меняется вместе со мной, вместе с мечтой, вместе с людьми, делающими свое дело. Я уезжала чужой, а вернулась домой, собой, и быть может останусь. Мы расстались с тобой и с кем-то в пространстве ночи, города, вечности. Мы как-будто бы обрели свободу, но пока еще не умеем дышать по-другому, иногда пряча в карман волосы седые. Свободно натянутые ткани лежаков поднимает ветер - голубые и персиковые лежаки стоят самодостаточные на земле в пространстве солнца, ветра, зелени, зданий. Голуби греются на люках канализации, трава пуста, и никто не осудит меня за то, что на газоне лежу и подключаюсь к нутру вечно живого города.
И я вернулась из подполья, из скитаний, пусть может быть на время, и оказалось, что мой город и моя Церковь, мы росли параллельно, и теперь доросли друг до друга, и мы вместе и теперь мы предельно подходим друг другу, и уже без надрыва и без усилий. Мы просто вместе и дышим и живем в унисон. И даже когда я была в подполье или в стране далекой, я продолжала оставаться чадом Русской Церкви, и не ведая этого и не осознавая, продолжала расти вместе с ней и в ее лоне.
Происходит смена формаций: на уровне Церкви, государства, общества, дома, личности. Любящим Бога все как и прежде споспешествует ко благу. Претерпевый до конца спасется, расплата за прошлые грехи приводит к смирению и несмотря на обновление и преображение для кого-то мы как и прежде остаемся грешными нищебродами, лихоимцами и проходимцами. А мы, мертвость Господа в себе носящие, выходим из подполья и тишины дороги и созерцательной жизни и вместе с Церковью собираемся приступить к делу созидания. Вечного созидания нового человека и нового бытия.

Весна ума


Теплый нежный ветер североморского нижнеземья высушит мою кожу и надует паруса. Экс персиковые шорты трансформируются в потерто зеленые; дурак, шут, Le Fou перерастет себя и выберет путь мага, вернувшись из небытия к жизни, хотя быть может и променяв фантик на непогоду, а ангельскую природу заземлив. Лев Святого Марка передаст эстафету Тельцу Луки, а ветер как всегда, как и прежде, шелестит в ветвях деревьев "любовь".
Любовь помогает изжить в себе рабий зрак. На небе две пентаграммы, созданные самолетами и взаимодействием воздуха и воды: Голландский герметизм и магия труда. Трудовые артели: лейденские ткачи, цветоводы, строители кораблей и лодок, создатели печатных станков и серебряных дел мастера: работа руками подключает к первоисточникам полноценной жизни. Я работаю на самой низкооплачиваемой сезонной работе, и она так напоминает камино сантьяго.. Каждый день новое преодоление себя, новая радость незнакомого бытия, очищение, смирение и открытие… Камино чистило ноги, а труд по сбору цветов и упаковке мяса и рыбы чистит руки. 
Как будто погружаешься в нутро материи, сквозь ткань цветка в нутро мироздания, трогая мясо, рыбу, корнеплоды, соединяешься с материей, погружаясь в нее руками, в эту плоть бытия, мертвую плоть похоти...Конечно, как и в камино, меня не миновал переходный этап заземления, вхождения и адаптации, когда соглашаешься на все тяжкие, этот болезненный переходный период, после которого все начинает даваться легко и включаются для работы нужные механизмы.
Единицы огня, единицы тебя и меня, единицы полет, крик полей-жемчугов, и внезапный порыв и внезапный развод, все далось так легко, словно облако роз…

Были моменты, когда все было таким тяжелым, несносным, что спасало море, прогулки на велосипеде, коффи шопы, парки, сфинксы, дюны, цветы и птицы, спасали воспоминания о свободе Камино, о дыхании дороги, и надежда, что я здесь в этом качестве не навсегда. Но что-то говорило мне, мой внутренний учитель, что надо продержаться еще, прыгнуть немного через голову, и тогда будет сверх хорошо, и спадут старые цепи и оковы… В домах где я жила, были постоянные попойки и пьяные драки, я занималась изгнанием демонов. Мне помогали ветер, тучи, сороки, утки, кукушки и скворцы. Я изгоняла одних демонов, но тут же приходили другие… Поляки, мерзкий примитивный народец, поклоняющийся курве и чреву. С ними я не находила ровным счетом никаких точек соприкосновения, несмотря на то, что я старалась и на то, что мой прадед был поляк. На работе меня унижали и относились к нам немного как к рабам, дешевой рабочей силе без мозгов… Поляки быть может были такими, но не я, я пыталась держаться достойно и сохранять свою самоидентификацию. Я меняла места работы и жительства, влюблялась и ненавидела… Константами оставались дальние прогулки на велосипеде, общение с природой, море и звезды, символы и сакральные центры….Иногда я плела косы тишины, сидя в маленькой комнатке и слушая птиц, это было в те редкие минуты, пока с работы не возвращались демоны. Я будто бы попала в реальность игры на выживание, что-то вроде голодных игр… Люди вылетали с работы за попойки и употребление наркоты… Я была пиратом – сезонником… Путь к морю всегда лежит через сушу. Польско-голландский излом.. Мало спать, мало есть, много работать и ездить на велосипеде… Износ исцеляет, затягиваются старые раны.. Как и на Пути Иакова, предельная усталость порождала запредельный покой. Как и дорога, реальность сезонной работы нижнеземья раскидывала людей в пределах одной страны, мы расставались без боли, не прощаясь, и никогда больше не видели друг друга.
Как-то, катаясь на велосипеде вдоль моря через дюны, на самом высоком песчаном холме я случайно обнаружила часовню Нептуна с видом на закатное море и белые пески… Так я окрестила это причудливое творение моря и рук человеческих. Кто-то собрал воедино все, выброшенное морем на берег, получилось что-то вроде алтаря..из башмаков, рыболовных снастей, бутылок, вещей, веревок, поплавков, камней, веток и ракушек…  В центре этого странного сооружения высился маленький алтарь, ступеньки вели к постаменту, на котором были изображены две руны, символизирующие защиту ангелов. Высокие водонапорные башни, напоминающие темные башни Кинга, были тоже своего рода сакральными сооружениями – одиноко стоящие, совершенные, тянущиеся в небо, они своей монументальностью напоминали о главном… В храмах были фотографии полуобнаженных женщин, проходили рейвы и концерты, в одном даже сделали туалет и кафе… Голландцы стесняются быть религиозными, им чужда патетика, для них в этом заключается что-то анти человеческое…и горделивое.
Пожалуй, что в Харлемском старом соборе сохранился дух былых времен вместе с геометрическим рисунком на готическом потолке…И там, в Харлеме, на залитой солнцем улице я увидела их, пару магов в чалмах, из Тибета. Они издалека заприметили меня, а я их.. Где-то высоко в горах дул сильный ветер, где-то в параллельных реальностях мы увидели друг друга… в истинном свете… Я кивком головы выразила свое почтение, напрашиваясь на ответный кивок и тем самым дала понять, что я в курсе и я их узнала… В Нижнеземье слетаются птицы разных видов и цветов…
А мы - мы светоносцы последних времен.., мы засвечиваем все те зоны, в которых появляемся. Мы слабы, подвержены страстям, мы можем заходить в области тьмы, у нас есть плохо заживающие старые астральные раны, мы часто теряем силы впустую, но они быстро восполняются. Поэтому даже в таком нестабильном и несовершенном качестве мы все равно пригодны для исполнения возложенной на нас миссии. И как хороший немного расстроенный старинный инструмент, мы излучаем звуки небесной симфонии.
И, кажется, вдруг будто уже шелестит преддверие последней битвы. Архангел светится как никогда небесным светом нетварным, и оранжево ржаво свинцовые волны Северного моря бурлят о песчаные берега.
Итак, от созерцания странника к деятельному творчеству мага. Тельцы Харлема разводят мосты и дружат с Тельцами Светицховели. Меня хранит Свт Иоанн Шанхайский… Православный приход РПЦЗ арендует храм у протестантов, рояль служит столом для сопутствующих Евхаристии действ.  Святая Маргарита и дракон. Святой Виллиброд… Баво – покровитель Харлема… Мученица Агата, ее груди на блюде…

Звери и птицы не боятся людей, природа живет своей жизнью, как будто и не было грехопадения...В каждой птице и веточке - Божье, и ноет немного тело от беззащитности и красоты созданий...
В реальности тяжелого физического труда перспектива рефлексии сворачивается, растворяется также и все наносное, пенное, лишнее, жизнь становится структурированной, прорисовываются четкие основы и остовы настоящего бытия - реального и ясного. Жизнь становится жизнью во всей полноте. Быть может, также, сворачивается и осуждение, обнуляясь до настоящего отрезка бытия, в котором есть все и не может не быть. Я не могу сказать, что с этим народом у меня много общего, но у нас много настоящего. Я не могу сказать, что я вижу много небесного, но я вижу много живого в этом королевстве на границе с царством мертвых.

Кроме того, что я люблю дешевые отели на одну ночь, символы сумеречной свободы, символы бездомности и отрешенности, я еще люблю пересечения дорог, развилки, перекрестки. А еще железнодорожные пути, открывающиеся шлагбаумы и подмигивающие светофоры, велосипеды, мопеды, лодки на каналах, раздвижные мосты и всю кутерьму и несмолкаемую симфонию радостного движения и нетерпеливого ожидания, которое тоже движение… На пересечениях дорог собираются сгустки энергии, но это еще и перепутья, распутья, иногда от того, куда повернешь, может зависеть вся последующая жизнь. Гермы и кресты на пересечениях дорог для изгнания злых духов и указания верного пути пилигриму дорог, дюн и песков. Королева полей, королева дубов, королева лесов и морей и ветров, королева огня, королева тебя и меня.
И там, в глубине старого дома, там началось мое нутро, там началась история меня и ангелов огня и люди, ихже не ведех работаша ми.. И там, немного за ширмой, там есть всегда моя невидимая вселенная, мои кулуары… Там я еду в ночи под звездам, в этот дождливый вечер пятницы на меня вдруг снисходит тьма, и я понимаю, что встала на темный путь, и таким родным и знакомым и приглушенным все кажется, и я являюсь самой собой, вечной юной весной, и я танцую в окружении дубов на рассвете. И мне открывают свои объятия волны, пески и летняя теплая звездная ночь…
Как встретишь новый год, так его и проведешь…
Полгода назад в канун нового года я ехала под проливным дождем по острову Хииумаа сквозь темный дремучий лес…  Мокрые ветви елей ощутимо и нежно хлестали меня по лицу. Я ехала на ощупь… к открытому морю.. Немного заплутала, но все же нашла дорогу… Позже я сидела у камина, на столе в вазе стояла ветка сосны, лежал камень с берега Балтики, ракушка пилигрима и многофункциональный металлический складной инструмент, который я нашла на дороге днем, когда шла пешком в арендованный хутор, расположенный неподалеку от маяка Кыпу, где я намеревалась встретить Новый Год. Я сбежала от людей и шумных празднеств, и предпочла гармонию одиночества во взаимодействии с первоэлементами, тишину, свежий воздух и погружение в реальность острова, надеясь на встречу с бароном Отто фон Унгерн Штернбергом, пиратом и самодержцем этой островной пустыни, который умер в Сибири еще в 18 веке. И вот полгода спустя в июне в одну из коротких, но темных и звездных ночей, я ехала ночью на велосипеде сквозь дюны нижнеземья вдоль северного моря. Иногда приходилось ехать буквально на ощупь, когда обостряются все органы чувств, и включается какое-то новое чувство и восприятие, и как будто плывешь а не едешь в густоте тишины и нежности. И как всегда дорога соединяла опорные пункты, символы, соединяла маяки, водонапорные башни, реки, церкви..  На небе светила большая желтая Луна, Большая Медведица напоминала фаллической символ со стороны ковша, ветер развевал флаги, уютно светились хоббитовские домики, стоящие на холмах, напоминающих холмы святого Киев града. Спрыгнув с корабля спасения, на время, я очутилась на острове везения, острове забвения смерти, острове на подступах к царству мертвых. Руны стали проявляться из небытия… Жизнь вступила в свои права. Было такое чувство, что природа и весь окружающий мир открываются мне навстречу в бесконечном акте любви. Соединялись и моменты красоты…: парки, сфинксы, скульптуры, фонтанчики, деревья приветливо и радостно шелестели на ветру и где-то вдалеке, впереди меня ждали душ и теплая постель…
Звери не боялись людей, и может для кого-то это было новым витком последнего времени, для меня же это было новым истоком, блаженством…. Символы – опорные пункты логоса, вызванные к жизни моей творческой потенцией, оживали, усиливались инициацией Пути Сантьяго, все танцевало вокруг, направо летел голубь, налево ворон, над головой самолет чертил новые пентаграммы… Дубы тянулись доверчиво в объятия, быстродвижный ум, что быстрее ветра надувал все паруса. И несмотря на лето, это была весна ума во всем ее буйстве и планетарном масштабе!