Суть вещей

Итак, научившись проникать в суть вещей, проработав почти год в лавке ростовщиком на улице каменная, мы приобретаем навык безошибочного чутья на вещи. Мы чувствуем суть вещи, ее душа нам открывается, и тогда для нас не составляет труда установить стоимость этой вещи. Мы чувствуем ее ценность. Или профанность. Здесь много составляющих. Душа как ни крути штука тонкая и многосоставная. Форма, цвет, материал, гармония. Но главное, дышит ли эта вещь, коммуницирует ли. Говорит ли она о себе, совершенны ли ее линии, есть ли в ней динамика, устремленная в вечность. Итак, от бродяги дорог, пилигрима, к антиквару, от антиквара к ростовщику, от ростовщика к торговцу диковинками проходит мой нынешний путь. Сегодня.. Март, все тает, мое бархатное пальто летает. Все хорошо, льды плывут. На дворе пост. В мешочке золотом руны. Кожа и дерево — мои любимые материалы. И конечно золото и серебро и камни. У Христа в руках бамбуковая палочка в Храме малого вознесения с приделом в честь Прокопия Устюжского. Меня все еще зовет в гости Прп Савва Сторожевский. Да осветятся пути дороги от дома к храму и к монастырю.

Некоторые просто не хотят быть одни. Поэтому стараются быть такими как их хотят видеть. Сколько их еще во тьме внешней, не умытых водами вешними, слезами бездорожья... 

В день весеннего равноденствия идти встречать весну в парк и дойти пешком до ромашково. Пешком по лыжне, а оказывается, в самом разгаре лыжный марафон. Я в ботинках, не лыжница. Чувство отчужденности на этом лыжном празднике жизни. Приходится проваливаться в подтаявший снег, чтобы не сбить кого из лыжников. Иду долго, солнце светит в лицо, выгуливаю впервые после долгой и мощной зимы старые круглые очки. А вот и купола ромашковского храма свт. Николая, что на улице советская и при входе на доске фотографии новомучеников, служивших в этом храме, на улице советской. Когда-то в Альпах на границе Италии и Франции я шла пешком по виа домитиа, древней римской дороге и тоже затесалась случайно в гущу марафонцев со своим огромным рюкзаком и без лыж.

В храме при выходе я взяла на столике для пожертвований кем-то оставленную икону трех волхвов из монастыря святого Павла, что на Афоне и набор от мощей Матронушки московской с крестиком и ладаном. А потом в ожидании электрички съела кутаб с зеленью в придорожной таджикской корчме. Меня обслужили с присущим востоку гостеприимством. По телевизору показывали новости. Третья волна эпидемии, Европа снова закрывается. На лето ничего нельзя планировать, а я и так никогда ничего не планирую. Это время для меня, время смелых, время открытых, время небесных. Кока кола, соль и хурма. Продуктовая корзина. А еще все вооружаются, - Англия, Америка. 

Я все думаю об обидах, съеденных мной за последние годы. Я их анализирую, пытаюсь понять, как и зачем я столько терпела унижений и сама их будто искала. Валялась в грязи, а меня туда еще больше втаптывали. А теперь выплыла. Собираю мусор у любимого дуба. Слушаю свое сердце, свой тонкий внутренний инструмент. И он всегда безошибочно мне говорит, когда лгут... И это так больно. И вот я решила прервать длительные и очень унизительные для меня отношения. На мой взгляд все это путинское барство псевдо русской элиты, вся эта пошлость превратила человека этой застойной эпохи в карикатуру. Все те, кто отправной точкой своего благополучия имеют путинские времена, эти люди они бессовестны. Они соглашатели со злом. Все эти песни пляски и застолья на берегах нищей России. «Дайте нам самим решать кого сажать, кого унижать, кого убивать, кого обделять и не лезьте в нашу внутреннюю политику. Дайте нам творить беззаконие». А за закрытой дверью плачут женщина и ребенок, и муж вымещает втихаря свою злобу, свою неудовлетворенность на ближних и этого никто не видит, и в переходах метро стоят старики с протянутой рукой, и женщина в годах играет на дудочке, им просто нечего есть. Здесь в этом кромешном путинизме все варятся в одной грязи, в одном болоте, в одном котле беззакония, соглашательства и низких истин. И из гордости делают вид, что все прекрасно, что здесь все у всех хорошо. Что жизнь удалась.